Союз одиночек - Страница 102

102

Проверив, не попадает ли диван в камеру, я развалился в своем кресле и послал вызов. Спустя недолгое время на главном экране, точно в распахнувшемся окне, возник Гай. Смотрелся он забавно: весь из себя нарядный, в отставленной руке рюмка, глядит в сторону. А вокруг клубился сигаретный дым, словно Гай витал в облаках.

– Бог в помощь, – сказал я насмешливо.

– К черту! – ответил он невпопад. И только затем поглядел на меня.

– Не помешал?

– Хорошо, что ты объявился, – сказал Гай. – А то мы уж собирались сами…

– Мы?

Репортер слегка повернул камеру. Картинка поплыла вбок – и тут я понял, из-за чего переполох. Если бы любил избитые фразы, вполне мог бы вскричать: «Нет, только не это!» Или: «Ради всех святых, не сейчас!»

В самом деле, более неподходящее время для такого события трудно и выдумать. Но тут уж ничего не поделаешь: стихия. Наш город вновь посетила Дита Нестерова, специалистка по сенсациям. И первым делом, конечно, нагрянула к Гаю, безотказному и безответному, нежданно застав у него Карину. Однако не смутилась, а тут же затеяла пир, без церемоний зазвав в чужую квартиру другого знакомца – Мурдинова, городского полудурка, к коему благоволила. А тот притащил с собой красавца-гусара, которому я помял хохол на недавнем маскараде, – верно, расписав, какая щедрая душа у его приятельницы да какая она мастерица в некоторых делах. И тут – надо же, сюрприз! – Карина, прославленная на всю губернию певичка и признанная красотка, на которую облизывались многие.

Похоже, Гай оказался лишним в своем жилище – по крайней мере, с точки зрения дворян. Знали бы заранее, прихватили бы и для него какую-нибудь простушку, чтобы не путался под ногами. А так…

Пиршество было в разгаре. По разнокалиберным тарелкам разложили гостинцы, привезенные из столицы, – будто то же самое нельзя купить здесь (кстати, и дешевле). Но у Диты всегда были нелады с логикой – уж такая она загадочная. Мужчины, конечно, приволокли спиртное и, похоже, успели основательно разогреться. Мурдинов с Дитой оживленно судачили, вспоминая былое, а кое-какие воспоминания, кажется, даже освежили – судя по растрепанным одеждам. Гусар вовсю ухлестывал за Кариной, Гай наблюдал за этим, старательно улыбаясь. А надымили столько, что непривычному человеку сделалось бы дурно.

Тут Дита обратила внимание на то, что показывает монитор, и заспешила к экрану, снося по пути стулья.

– Родик! – закричала, еще не добежав. – Радость моя недоцелованная!.. А что же ты не тут?

– Я-то как раз тут, – возразил я. – А там, у вас, тесно и без меня.

Ноги все же опустил на пол, блюдя приличия. И чтоб не провоцировать Диту на скабрезности – уж ей только дай повод.

– Мамочка моя! – воскликнула она. – Это даже пугает. Ты совсем не изменился с последней встречи!

– «Стало больше седины в его кудрях», – откликнулся я, скептически хмыкая. Хотя слышать такое было лестно. Увы, сказать то же самое про нее я не мог: ее-то не обошли годы. И сколько их минуло – пять, больше?

– Только сделался еще громадней, – прибавила она. – Господи, как шкаф!

– Вот это – в точку, – хихикнул Гай.

– От знаний пухну, – пояснил я.

– Теперь-то я готова поверить, что проживешь полторы сотни.

Невольно я покривился: снова это магическое число. К тому ж не так и много, если вдуматься. Далеко ли ушли мы от однодневок?

– Тебя-то с чего занесло сюда? – спросил я. – Не наскакалась еще?

Дита любила посещать опасные точки и возвращалась оттуда полная впечатлений, коими охотно делилась со зрителями. Что же до опасности… Так в этом и есть самый смак! Вдобавок приправленный пикантными деталями. Может, для того Дита и ездила, чтобы потом, повествуя о своих похождениях, небрежно бросить: «В общем, меня изнасиловали». Естественно, на такой лакомый кус всегда найдутся охотники. И уж для нее это не было трагедией – скорее приключением. Немножко перца в пресных буднях.

Я виделся с Дитой редко, но каждый раз она напоминала течную кошку, так и норовившую на что-нибудь нанизаться. При этом Дита охотилась на редкие экземпляры, словно собирала коллекцию. Слава богу, ее женственность оказалась востребованной, – иначе в мире стало бы на одну революционерку больше. Бог знает, что Дита доказывала – себе и другим. Впрочем, по собственному признанию, в детстве ее считали дурнушкой, и, видимо, в душе она осталась «гадким утёнком», хотя уже много лет выглядела достойно. Послушать Диту, в ее любовниках перебывали все знакомые. Нередко, проспавшись после очередной пирушки, она допытывалась у участников, кто пользовался ею на этот раз. Протрезвевшие приятели смущенно отнекивались, будто потрудились тут коллективом. Похоже, Дита всерьез полагала, что богемность в том и состоит, чтобы по утрам находить в себе резиновые изделия, оставленные невесть кем. Может, и впрямь так – ей виднее.

Кажется, и гусарик меня узнал – вглядевшись в экран, он сразу поблек, а его фонтан оскудел. Может, хоть это удержит бузотера в рамках? Ну да, пока не примет для храбрости. И уж тут он покажет всем!..

– Так ты что, Родик, не приедешь? – удивилась Дита. – Да брось – можно подумать, такой занятой!.. Видишь, какая у нас компашка собралась?

Нет, это даже умиляет, до чего она неуместна тут. И насколько не сознает, куда влетела. Ну ясно: кроме нее некому позаботиться, чтобы я не скучал, – забыли меня напрочь. И по ночам не наведываются, и вечерами не гоняют, швыряясь молниями, а днем не пытаются измордовать или вышвырнуть в окно… И ведь бесполезно втолковывать!

102