Союз одиночек - Страница 104

104

По-моему, мне даже удалось вздремнуть, пока следил за перемещениями Хищников. А уж Инесса уснула точно, резонно решив, что ей-то бодрствовать ни к чему. Вот насчет Головы не могу сказать. И вообще, спит ли она?

А сразу после восхода мне позвонил Трофим, выглядевший на удивление бодрым для такого раннего часа.

– Слыхал, что деется? – сказал он, не здороваясь.

– Ну? – откликнулся я, холодея: неужто до Клер все же добрались?

– Ночью в Центре натворили дел: вырезали цельный квартал – вчистую.

– Ч-черт…

– Никого не пожалели, ни единой души. А все головы – утащили. Это же с ума съехать!

– На сувениры, что ли? – угрюмо спросил я. – И сколько набралось?

– Думаю, не одна сотня. И не две.

Да, такой массированной атаки еще не было. Я представил горку, сложенную из этих голов, и мне стало зябко. Невольно я покосился на полку, где покоился темный шлем. Но в этой хотя бы соображение осталось – что, прямо скажем, можно отнести к чуду.

– А у вас-то как дела?

– И к нам подкатывали, – ответил торгаш. – Кажись, еще прежде, чем зачалось там.

– Хищники, да?

– Уж не человеки, явно. Слава богу, отмахались, хотя на пределе. Все же молодец Каримка, да и тебе мы по гроб жизни… Когда бы не спохватились вовремя, нам бы тоже устроили… массаракш.

Конечно, Трофим имел в виду «massacre». Верно, опять слушал Арину, читавшую на ночь их малышу, – вот и заслонило.

– Потери? – спросил я.

– Есть, а как же. Двое или трое – выясняем. Но и нескольких тварей уложили. Хотя туш не осталось, – добавил он с сожалением, – прибрали, должно. Зато кровищи!.. Однако же, Родя, то была присказка.

– Ни фига себе, – поразился я. – Это и для сказки – чересчур. Ну давай, бородач, fire!

– Чего? А, ну да… Понимаешь, по всем знакам в том квартале бедокурили абреки – рубленые раны, сгинувшие головы. И следы, говорят, ведут в горы, вроде даже к селению Амира. Такой, видишь, казус.

– Что, опять приговорили без суда? – спросил я. – Да как скоро!

Собственно, тут не нужны ни доказательства, ни, тем более, суд. Главное, настроить толпу: напугать или озлобить.

– Такие вести разлетаются вмиг, – заметил Трофим. – И по Дворовому каналу показали.

– Оперативно сработали, а? Умеют, когда не надо.

– Но самое худое: кадешники уже выступили. То есть, понятное дело, «дьяволы» – мальцов пока берегут.

Кадешники, они же «Красные дьяволы» (выросшие из «дьяволят»), – это боевой авангард нашистов, обученный и неплохо вооруженный. Двор их как бы не жаловал: оппозиция все-таки, – даже поругивал изредка, хотя без особого пыла. И вот для «КД» подвернулся случай отличиться.

– Так быстро? – снова удивился я. – Будто готовились, верно?

– Да есть такая мысля, – подтвердил торгаш. – Чего ж делать-то, Родя?

– А ты уж сделал: сбросил проблему мне. Для того и позвонил, да?

– Так люди ж кругом! – вздохнул Трофим. – А настрой у них – сам ведаешь какой. Если предприму что, меня и ближние не поймут.

– К примеру, Карим. Или Арина.

– Боже упаси! – испугался он. – Ей-то и знать ни к чему – такие страсти!.. И так уже плохо спит.

– Ладно, – сказал я. – На посильный шаг ты решился. Теперь мой черед.

Оборвав связь, вызвал Амира. Откликнулся он не сразу: видно, дрыхнул. Через минуту его окаймленная баками физиономия все же возникла на экране.

– А-а, ты, – пробурчал он, моргая. – Уже поднялся, да?

– Думаешь, у меня есть время спать? Не до сна, видишь, всё о тебе пекусь… Как живешь – жены не колотят? А удой у них не упал?

– Другого времени для шуток не нашел? – осведомился горец довольно миролюбиво. – Я и сам лег под утро.

– Над златом чахнул? – хмыкнул я. – С чего ты такой богатый, Амир? У всех потери, а у тебя вроде не убывает. Поделился бы секретом?

– А потому что хороший человек, – «поделился» он, скромно улыбаясь. – Люди сами приходят, говорят: «Возьми деньги, дорогой, прошу – для тебя не жаль, ты лучше потратишь».

– Сказка! – восхитился я. – Да если бы хорошим приплачивали, кто бы тогда остался плохим? – И выпалил в упор: – А может, головами торгуешь?

– Чего? – удивился мусел. – Ты про что, Шатун?

Жаль, через экран я не могу слышать собеседников – тогда бы и сомнения ушли. Но странно, что он залег так поздно, – не в его правилах. И наложницы на кровати не видно. Что же его утомило так?

– Смотри, Амир, – сказал я. – Если причастен к этому, лучше сразу сдайся властям. Я и сам их не жалую, но там у тебя есть шанс выжить.

– Что, пугаешь меня? – вспыхнул горец, разом стряхивая сонливость.

– Как можно, дорогой! – воскликнул и я. – Или мы не партнеры? Но взгляни туда, – повернув камеру, указал на окно, за которым зависла «стрекоза», бесшумная и едва приметная. – Если потребуется, она отыщет тебя всюду, узнает под любой маской! Думаешь, трудно убрать человека, если поставить такую цель?

– Чего же не убирают… других?

– Наверно, не очень хотят. Как и я – пока.

Амир поглядел на меня с опаской, будто в его мнении я уже не вполне человек. Тем более, чаще он видел меня в доспехах – а пойди разберись, что под ними. Может, этот псих и впрямь сросся с машиной?

– У меня темперамент, да? – проворчал он. – И нервы… истрепал.

– Только не рассказывай про свои обиды – сейчас у всех накопилось!

– У тебя тоже?

– Не терплю, когда убивают заложников, – сказал я. – И когда за грехи одних расплачиваются другие. Это… неправильно. А тех, кто проделывает это, следует тормозить – кем бы они ни были и за что бы ни выступали. Такое у меня кредо, чтобы ты знал. Собственно, потому и звоню. Если еще не знаешь: в городе нашалили, причем по-крупному. А платить по счетам придется тебе. Как раз сейчас к вам спешит отряд кадешников. Хочешь, встречай гостей, не хочешь – сваливай.

104