Союз одиночек - Страница 107

107

Хотя днем еще можно позволить себе такую роскошь – если ехать в скафандре. А направлялся я в город: почему-то Гай не отвечал на мои оклики. И его охрана невесть с чего отмалчивалась. Что за странности в здешней связи? Раньше такого не случалось.

Глава 20. Милые бранятся

Как всегда по ночам, в номере было тихо, сумеречно. После возвращения из Бурова жилища Геральд и Энни развязали такую битву, словно этим способом пытались убедить себя, что хоть они-то еще живые. Схватка продолжалась не один час, перемещаясь из комнаты в комнату, из угла в угол, а то и вовсе в какие-нибудь неординарные места. Геральд истязал подружку столь долго, раз за разом взметая ввысь, что даже ее выносливость начала сдавать. И хотя о пощаде жертва не просила, он решил Энни помиловать. Вероятно, барон предощущал что-то в ближнем будущем, иначе бы не стал так буйствовать, оставил силы на потом. Или он просто боялся? Ну, надо же!..

Затем, когда женщина уснула, по обыкновению приткнувшись к его боку, Геральд нехотя высвободился и перебрался во вторую спальню. Дверь к Энни оставил открытой, так что слышал каждый шорох в ее комнате, а разлегся прямо на ковре, прихватив с постели подушки, – чтобы не выпускать подружку из поля зрения. Оба Eagles он разместил поближе к себе, а один даже не выпускал из руки, во вторую взяв пультик.

Впрочем, этой ночью барон не ждал гостей – во всяком случае того, кто убил Бура. Сегодня еще не его черед, а значит, и не Энни, раз они вместе. Как известно, бог любит троицу… и Черт, по-видимому, тоже. Пока что Геральд не знал про него ничего, но странным образом ощущал врага, будто их связывало что-то. Из всех вариантов убийца предпочтет самый тривиальный. Вообще в этой среде, кажется, чаще выбирают избитые ходы – таковы здешние правила. Надо соответствовать, если хочешь выжить.

А от Энни Геральд сбежал, чтобы разобраться с диском, заимствованным у покойного Борислава. Может, там и не найдется важного, но принцип «меньше знаешь – дольше живешь» впитался в барона накрепко, а уж Энни он совсем не желал гибели. Конечно, знания по-прежнему добавляют сил, но чаще действует принцип «знания – смерть». Даже когда речь идет о рукописи, предназначенной для массового издания.

Хотя то, что обнаружилось на винчестере, и на черновик-то походило мало – так, отрывочные наброски. Вообще Геральд не жаловал беллетристику, но сочинения Кторова почитывал – из любопытства и по старой дружбе. До сих пор ничего в них не цепляло его всерьез, будто и не Буром писано. Хотя людей тот понимал, и чем можно потрафить публике, ощущал нутром. Конечно, он остерегся дразнить гусей, раскрывая «бесовские» секреты, но налет таинственности, так любимый непосвященными, привносил мастерски. То есть ремеслом Борислав овладел, подойдя к новой профессии с присущей ему основательностью, замешивая тамошние блюда по рецептам, уже опробованным другими, – а вот душу в свои поделки не вкладывал. То ли берег силы для иного, то ли не накопил еще впечатлений, чтобы делиться.

Но в этих наметках Бур присутствовал. На первых же строках, поплывших по экрану, Геральда пробрала дрожь, словно бы он встретил погибшего гиганта. Похоже, здесь Кторов выходил на новое качество, наконец решив выплеснуть себя – настоящего. И сознание его оказалось вовсе не таким безмятежным, как подобало эдакой глыбе. А сам текст наверняка разочаровал бы прежних читателей: на первый взгляд беспорядочное нагромождение нелепиц, алогичное точно сон, почти смыкавшееся с бредом. Но заинтересованный человек углядит там много, особенно если, подобно Геральду, сам крутился вблизи тех же событий.

Выяснилось, что Бур действительно знал о кровожадных наклонностях сторожа и даже пытался натравливать его на других Хищников – чтобы старик мог насытить Голод, убивая таких же, как сам. Конечно, удавалось не всегда, но, возможно, безвинных жертв оказалось в итоге меньше. Хотя это вовсе не тот путь, какой выбрал бы Геральд… собственно, он уже выбрал.

Но еще занятней оказался сюжет романа, который Кторов выстраивал, отталкиваясь от своих наблюдений. Намеки, разбросанные им по тексту, с лихвой окупали приключения вчерашней ночи. А уж выводы, следовавшие отсюда…

Заслышав шуршание простыней, барон скосил глаза вбок, сразу прекращая играть пистолетом.

– Кстати, я владею скорочтением, – сообщила Энни, возникнув в проеме обольстительным призраком. – Тебе не сгодится?

– Н-да? – откликнулся он, уже не удивляясь. – А на метле не летаешь? Пора, пора осваивать!..

С тихим вздохом фигура опять погрузилась в сумрак, вернувшись на кровать. Странно, что вообще вызвалась – раньше избегала. Слегка выходит из образа, а?

Геральд возобновил чтение, все глубже проникая в текст, пропитываясь им. Его словно затягивало в водоворот или, скорее, в смерч, от которого и у самого начинали кружиться мысли. Черт знает, если бы Кторову позволили довести это до ума… конечно, читателей убавилось бы намного… точнее сказать, состав их обновился бы полностью… Но как раз Черт и не позволил, очередной раз вмешавшись в божий промысел.

Из соседней комнаты вновь донесся шелест, зазвучали осторожные вздохи. Чуть погодя ко входу опять придвинулся бледный силуэт, на сей раз не издав ни слова. Недолго постояв, призрак плавно сложился у косяка, взирая на Геральда мерцающими глазами. Похоже, Энни тянуло к нему, точно бедняжку Хэри, рожденную Солярисом, к тому придурку Кельвину. Или тянет не к нему, а к тексту? Господи, ей-то какой интерес!.. А может, не насытилась еще?

107